Радостная новость поспела как раз к празднику. 8 февраля в России отмечают день науки. Ученые говорят: в этом году он особый - время реформ, время перемен... Останутся ли в основе сибирской науки принципы, которые закладывал в нее еще академик Лаврентьев? Всю эту неделю в научных институтах Академии проходили Дни открытых дверей. Побывал там и мой коллега Константин Клещин.
Рядовой человек и наука все ближе - факт, вроде бы, неоспоримый. Но есть время, когда они буквально бросаются друг другу в объятия. Это дни науки. И тогда, по крайней мере, в Академгородке институты открывают свои двери. Для всех. Не смотря на мороз, желающих посетить институты предостаточно. Ученые встречают радушно, говорят на научном, но простом языке. Понятном даже детям.
Святослав Глиненко, ученик школы №170: "Все ученые очень веселые и интересные люди. С хорошим чувством юмора и с хорошим настроением по жизни идти гораздо легче".
Геннадий Кулипанов, советник Российской академии наук: "Много усилий предпринимаем, понимая, что без интереса нынешних школьников к науке, будущее науки будет совсем неясным".
Заинтересовать ученые умеют. Ребята на практике узнают, почему кипит жидкий азот. Окружающая среда ему - что печка. Разница температур. Ведь в этом материале все минус сто девяносто шесть градусов по Цельсию. А здесь взрослые заняты воспитанием игрушки. Аппарат сам изучает пространство и двигается, не натыкаясь на преграды. Например, может заглянуть в гнездо редкой птицы. В институте автоматики дети узнают, что есть наука фундаментальная, а есть прикладная. И та и другая распаляет любопытство, восторг и желание быть причастным. А ученым не до восторгов. На душе тревога. Реакция на реформы. Ненаучная общественность по большому счету в стороне: мол, поди, разберись - у ученых все слишком сложно. Но ничего фантастического нет. Академия передает хозяйственные функции новой структуре - ФАНО. Федеральному Агентству научных организаций.
Евгений Лоншаков, сотрудник лаборатории института автоматики и электрометрии: "Мы пытаемся подражать в каком-то смысле западной системе. Западная система не такая и плохая. Вопрос, как пойдет эта реформа, сказать сложно".
Юрий Роговский, научный сотрудник института ядерной физики: "Зачатки вроде бы красивые: что финансировать мы будем самые перспективные направления, но другой вопрос: кто будет выделять эти самые направления".
Кстати, что-то подобное в истории российской науки уже было. В прошлом веке государство уже ставило под сомнение возможность этого сообщества к самоорганизации и также направляло туда помощников, чаще в форме. Но те времена науки считаются золотыми, одно приручение ядерной энергии чего только стоит! А теперь вроде бы и методы не силовые, но кто, для чего и как действует - ученые пока не понимают.
Александр Графодатский, заместитель директора института молекулярной и клеточной биологии: "Эйнштейн замечательно сказал по этому поводу. Если вы хотите немедленный результат - то вам не в науку, вам в сапожники".
Ученые задают вопрос: зачем революция, если и так идет развитие. Например, в Академгородке появился новый институт. Для постсоветского времени это достижение. Есть и другие симптомы выздоровления: возвращение ученых.
Алексей Пендюрин отработал за рубежом в общей сложности семь лет. Но дома лучше, да и коллективы ученых в России сильные. А теперь еще и материально-техническая база на высоте.
Алексей Пендюрин, старший научный сотрудник института молекулярной и клеточной биологии: "Не то, чтобы по последнему слову техники, но все самое необходимое у нас есть. Есть другие технические задачи. Которые надо решать, но ситуация сейчас, по крайней мере в тех институтах, которые я видел, она на много лучше, чем десять лет назад".
Волнения ученых о будущем некоторые эксперты объясняют так: есть вероятность резкого расслоение сообщества на нужных и не очень. Баланс умели поддерживать академики, так как они сами ученые. На что будут ориентироваться новые управленцы, сказать сложно. По традиции для чиновников силен авторитет заграницы. В этом раскладе появляется два важных момента: материальная сторона и патриотическая. Хотя, как ни крути, а первая важнее: многие ученые, особенно молодые уже научились дышать воздухом всего земного шара.
Владимир Трифонов, заведующий лабораторий института молекулярной и клеточной биологии: "Очень сложно ограничиться и в отдельном каком-то месте создать что-то очень большое и стоящее. К сожалению, такие времена уже прошли".
И все-таки ученые получили утешение к празднику. Реформаторы решили быть ближе к уважаемому сообществу. Уже неплохо.
Геннадий Кулипанов, советник Российской академии наук: "Вариант регионального отделения ФАНО - то же самое: решение окончательно не принято, но, скорее всего оно будет размещено на территории Академгородка, рядом. Чтобы на месте решать много вопросов".
Пятиклассник Саша Ращенко о реформе Академии наук не знает и не задумывается. У него просто есть сокровенная мечта. Которую ничем не разрушишь.
